Игры по чужим правилам [СИ] - Марина Ефиминюк

— Лучший способ отвлечь женщину от убийства — это поцеловать ее, — разведя руками, брякнул он первое, что пришло в голову.

— Ты так считаешь? — Вкрадчиво переспросил брат.

— Именно так он и считает! — поддакнула предательница и без дальнейших обсуждений направилась к крыльцу, но Фил сграбастал подругу за локоть, вынуждая притормозить.

— Мы еще не закончили!

— Отпусти, — процедила та сквозь зубы, пытаясь вырваться.

Вот тогда-то Фила покинуло хваленое хладнокровие, и он заорал. Ведьмак путал иностранные языки, выхватывал слова из английского, испанского, польского. Изливая гнев, перемешивал разные диалекты, непонятные фразы грохотали в тишине двора и возносились к пасмурному небу.

— Поняла?! — неожиданно по-русски отрезал Филипп.

— Еще раз укажешь мне, что делать, и навсегда останешься человеком! — с угрозой предупредила обвиняемая. — А теперь убери руки!

У девушки появился очень странный, незнакомый акцент, ей как будто стало сложно говорить на родном языке. Словно обжегшись, обвинитель быстро разжал пальцы и отступил на шаг.

— Извини. — В его голосе послышалось раскаянье. — Грубость была неоправданна.

— Ты рехнулся, Фил?! — Опешил блондин, не веря собственным ушам. — Я ни хрена не понял твоей отчаянной тирады, но она, — ведьмак указал пальцем в сторону злобно прищуренной девушки, — заслужила крепкую порку!

— Зак, да заткнись ты! — рявкнул брат.

Только воздух уже забурлил от колдовства, проявился тот самый непередаваемый шепот сильной магии, невидимый почерк Хозяина, и лицо Заккари обожгло хлестким ударом. Голова мотнулась, во рту появился металлический привкус крови. Мгновением позже, вырывая из земли вросшие плитки, в сторону парня стремительно скользнул спрессованный шар воздуха и, врезавшись в грудь, сбил с ног.

Задохнувшись, бедолага растянулся на подъездной дорожке, до звездочек шибанувшись затылком. Сверху на него смотрели дымные, меняющие форму облака, перед глазами плыли желтые круги. Блондин с трудом сел и, борясь с приступом кашля, тряхнул головой. Заснеженный двор с машинами и голыми розовыми кустами неприятно кружился.

Через вату в ушах донесся девичий голос:

— Ты все еще хочешь наказать меня, милый? — Александра говорила на идеальной латыни. — Я же верно поняла твой испанский?

Распятый на невидимом кресте Филипп висел в метре над землей. На лбу выступил бисер пота, от напряжения на виске бугрилась прожилка вены, зубы сжимались от боли. Утерявшая человеческий лик Саша разглядывала пленника черными глянцевыми глазами. Она пошевелила указательным пальцем, и жертву развернуло в воздухе вокруг невидимой оси.

— Прекрати! Ты убиваешь его! — выкрикнули со стороны дома.

На крыльце, схватившись за деревянные перила, оцепенела Аида. В лице мачехи отражалось столько ужаса, что хватило бы на целую испуганную толпу.

— Зак, сделай же что-нибудь! — снова завопила она и с ненавистью взмахнула рукой, словно отвешивая оплеуху. Раздался звук звонкой пощечины. Приходя в сознание, Саша дернулась и изумленно прижала ладонь к покрасневшей щеке.

Филипп мгновенно, точно кто-то срезал у марионетки веревочки, сорвался вниз и распластался на земле. Секунду спустя, он пошевелился, со стоном перевернулся на спину. Морщась от боли, сел и тихо охнул, схватившись за ребра.

Новоявленная ведьма в панике озирала место драки широко раскрытыми глазами: поверженных братьев, обозленную Аиду, развороченную магическим ударом подъездную дорожку. Прикусив губу, Саша бессильно схватилась за голову и попятилась.

— Простите меня, — сдавленно прошептала она, не обращаясь ни к кому конкретно, и стремглав бросилась в дом.

* * *

Задыхаясь, я ворвалась в разгромленную спальню Филиппа. Везде валялся мусор, кособочилась большая кровать с торчавшими из матраца пружинами, на окнах кривились сорванные карнизы.

Из треснутого зеркала в богатой позолоченной раме ухмылялся рыжеволосый демон.

— Ненавижу! — прошептала я, сжимая кулаки.

Вдруг бес запрокинул голову, и над ухом прозвучал леденящий душу смех. В перечеркнутое кривым шрамом зеркальное полотно полетел деревянный обломок, но отскочил от поверхности, как от каменной стены. Демон бесновался, сгибался пополам, захлебывался злобным хохотом.

— Ненавижу!!!

И комната ожила. Неясные шорохи встревожили хрупкую тишину. Все сломанные вещи взмыли в воздух и наполнили пространство хаотичным мельтешением. Щепы, осколки, микросхемы вертелись вокруг меня. Сцеплялись части и надтреснутые куски, превращаясь в уродливые непонятные предметы. Слетались воедино лоскуты, образуя странное разноцветное покрывало. Частями огромной мозаики, тонко звякая, склеилось зеркало.

— Пожалуйста, остановитесь! — жалобно прошептала я, едва живая от страха. — Стойте! Хватит!!!

Воздух затих, уродливые вещи замерли. Я попятилась и, упершись спиной в стену, бессильно съехала на пол. Из груди вырвался громкий всхлип. Чтобы подавить рыдания пришлось до боли прикусить губу. Пожав ноги, я крепко обняла колени. От любого движения зависшие предметы шевелились, и безмолвие наполнялось тревожными шорохами.

— С ума сойти! — входя, присвистнул Заккари. В тусклом свете его черная рубашка с закатанными рукавами выделялась резким пятном. Стекло на циферблате наручных часов с золотым ободком было треснуто, стрелки не двигались. Сам парень выглядел разбитым, ничуть не лучше часов. На скуле наливался заметный синяк, опухла треснувшая нижняя губа.

Уперев руки в бока, ведьмак осмотрелся и обнаружил меня.

— Очухалась?

В ответ я лишь дернула плечом.

Ободранной костяшкой пальца блондин толкнул замерший в воздухе механизм из разномастных микросхем и задумчиво проследил за тем, как диковинная штуковина плавно продрейфовала на несколько шагов. Не произнеся ни слова, парень присел рядом со мной у стены и расслабленно вытянул ноги.

— Я их остановила, а опустить не смогла — неопределенно кивнув, хрипловато прошептала я.

Ведьмак резко щелкнул пальцами, и безобразные предметы махом сорвались вниз. Пол снова усеяли осколки и обломки, мелкие детали. Только книги да часть соткавшегося покрывала остались целыми.

Неожиданно даже для себя я громко шмыгнула носом и судорожно проглотила подкатывающий к горлу горький комок. Глаза горели от слез.

— Плачешь? — Зак не повернул головы.

— О, да! — нервно хмыкнула я. — Очень, знаешь ли, люблю порыдать в гостях. Дома невозможно слезу пустить, чтобы не услышать: «У тебя проблема? Ты хочешь поговорить об этом?»

Парень обратил ко мне понимающий взор и тихо спросил:

— Ты хочешь поговорить о том, что случилось?

— Нет.

— Тогда я посижу с тобой молча, — предложил ведьмак, запрокинув голову. Он разглядывал побеленный потолок с крюком, оставшимся от люстры. Отросшая светлая челка упала на лоб, и блондин раздраженно поправил прядь.